Букатинка. Живой музей в покинутых домах

Жизнь Алёшкиных – это беспрерывное творчество, которым они охотно делятся со всеми желающими, но особенно с детьми. У них своя философия, непонятная многим жителям села. Но именно она притягивает в это место людей. Многие приезжают в Букатинку просто пообщаться с Алёшкиным, а он – босой, в льняной одежде, немного распатланный, но всегда с улыбкой – встречает новых гостей.

Это история о способности видеть во всем прекрасное, о взращивании творчества и умении учить настоящему, беречь и ценить природу.

Букатинка

Букатинка расположилась на берегу живописной реки Мурафа, среди поднестровских холмов. До районных центров – 30 км, автобусы ездят не часто. Тут проживает чуть более 100 человек, работает начальная школа, где преподают Алёшкины, уча детей жить в гармонии с окружающим миром. Сейчас в ней всего 17 учеников.

Букатинка славится своими уникальными ландшафтами: здесь есть выходящие на поверхность земли каменные остатки слоев времен формирования планеты, а также древнейших вулканов, океанов, морей и пустынь.

Олексий рассказывает:

— Здесь находятся многочисленные природные, архитектурные, культурные памятники эпохи палеолита, мезолита, буго-днестровской, трипольской культур, неолита, времен славян, древнерусского периода, козацкой славы. В 1985 году здесь проходил Всемирный съезд геологов. Приехали ученые со всего мира: из Америки, Австралии, Африки, Азии, Европы, чтобы увидеть уникальное явление – как формировалась окаменевшая земная кора поверхности нашей планеты, и изучить слои, которые не были смещены катастрофами и катаклизмами, как на других континентах.

В селе сохранилась легенда про козака-каменотеса Бакоту, который, будучи ребенком, смог спастись с матерью, спрятавшись в подземном ходу во время нашествия турок и татар.

Когда-то Букатинка была одним из центров каменотесного искусства. В 1916 году, по словам Алёшкиных, этим промыслом в Букатинке занималось свыше 300 человек. Издавался каталог изделий из камня, который возили по окрестным селам, городам, Бессарабии, Волыни, в Киев и даже в Вену. В основном это были изделия, используемые в быту: точила, жернова, поилки для скота, корыта, столы, столбы, кресты, могильные плиты, заказные памятники. Кроме того, букатинцы обрабатывали камни для строительства домов. Но с приходом научно-технического прогресса ремесло каменотесов постепенно стало приходить в упадок.

Сохранение бесценных традиций каменотесов и собрание предметов этого древнего ремесла и искусства стало одной из причин того, что Алёшкины выбрали местом своего постоянного проживания именно Букатинку.

Переезд из столицы

Людмила родом из Минска, Олексий – из Киева. Молодые скульпторы и живописцы могли построить успешную карьеру в городе, жить в квартире со всеми удобствами и общаться с коллегами на выставках и симпозиумах. Но они выбрали совсем другую жизнь – ближе к природе, в селе, которое Людмила называет родным. Отсюда родом ее отец, бабушка, прабабушка. В детстве Людмила проводила здесь летние каникулы.

Олексий учился в Киевском государственном художественном институте на факультете изобразительного искусства и реставрации, на кафедре скульптуры. Людмила окончила факультет декоративно-прикладного искусства Беларуского государственного театрально-художественного института. На практику она поехала в Коростень, на завод фарфоровых изделий. Там они и познакомились с Олексием:

— Она подстрижена «под ноль», в штанах таких, водку терпеть не могла. Какая-то такая странная девушка. Дает читать свои стихи, рисует лебедей: один улетает, второй на пруду остается ждать. А потом говорит: «Слушай, у нас есть каменотесы, но нет национальной скульптуры. Только Греция, только Микеланджело». Мы и стали искать. Не может быть, чтобы не было никаких корней национальной скульптуры. Это был семьдесят восьмой год…

Но молодожёны не сразу переехали в село. Лишь прожив определенное время в Минске, оба поняли, что хотят жить и творить ближе к природе. Они не ехали в Букатинку за удобствами и не получили их со временем, но обрели нечто большее – собственную философию и тысячи благодарных людей, которые уже почти 40 лет приезжают в Букатинку и общаются с Алёшкиными, становясь последователями их мыслей и открывая для себя новые места:

— Вот там тарзанка, речка, воздух. И ради этого мы оставили Киев и Минск. Главное – это природа, а не то, что мы там понастроили.

Сначала молодожёны жили в землянке, так как все дома в селе были заняты, а со временем родители помогли построить им двухэтажный дом. Здесь и родились пятеро детей, которые также выбрали свой творческий путь.

Песочное искусство

Семья Алёшкиных превратила Букатинку в настоящую галерею под открытым небом. Их скульптуры можно увидеть всюду – все разные, но в каждой есть свой посыл. В целом в Украине есть свыше 150 работ Алёшкиных.

Алексей рассказывает, что большое влияние на творчество оказывают место и условия, в которых у тебя есть возможность творить, и Букатинка идеально для творчества подходит. Здесь есть скалы, много песчаника, лес и речка. Место не заселено людьми и таит в себе давнюю историю.

Сам ландшафт Букатинки – уже готовое произведение искусства, которое создавалось годами. Природные объекты часто являются одной из составляющих скульптур Алёшкиных.

— Много лет назад здесь была пустыня, песком из эоловых столбов ветер сделал эти скульптуры. Он просто дул, песчинка ударялась, так и выветрились скалы.

По словам Олексия, на территории Букатинки были поселения буго-днестровской культуры, со временем – трипольской и черняховской. Следы истории люди до сих пор находят прямо на поверхности земли. Черепки, кости, горшки становятся частью искусства Алёшкиных, приобретая новые интерпретации и смыслы:

— Солнце встает и там садится. И это движение солнца наблюдали здесь девять тысяч лет тому назад первые поселенцы этих мест, древнейшие поселения буго-днестровской культуры. Мы бережем все фрески, черепки. Примитивное всё, но это наша история. Мы ходим ногами по их черепкам, по их захоронениям, поэтому так внимательно смотрим на всё.

Олексий говорит, что на территории Украины очень много прекрасных мест, где можно почувствовать различные энергии древних тысячелетий и миллионов лет, и считает, что для этого необходимо лишь желать этого, чувствовать и быть настроенным на волну, которая приносит спокойствие, мудрость и уверенность:

— Мы учимся у природы, а она тоже великий скульптор; учимся понимать гармонию природного выветривания, этого природного скульптора, природной скульптуры. Есть там такой рельеф «Поцелуй». Такое было удивление, когда я его нашел. Находка стала открытием, сначала для меня, потом и для людей: «А как это Бог мог такое создать?». Не человек. Человек туда ничего не вложил, никаких рук или мыслей.

Дома-музеи

Когда по соседству продавали старые дома, оставшиеся без хозяев, Алёшкины купили их и превратили в музеи. Тут есть дом, где занимаются театром теней и рисуют песком на стекле. Есть музей гончарства с сотнями горшков, барилец и куманцов, собранных в походах по Приднестровью, музей древностей с расписанной печью. Есть дом с работами их семьи: камень, дерево, вытынанки, глина, писанки, живопись, графика. Внутри все застелено сеном, снаружи – расписано сказочными русалками, подольскими вазонами.

Всюду вход бесплатный, а название «музей» – условное. Ведь здесь ко всему можно прикоснуться, взять поиграть, а также помочь самостоятельно создавать каждый музей. Алёшкин говорит, что не знает, стоит ли это всё оформлять как в музее, ведь тогда многое может измениться. Признается, что после нескольких сюжетов на телевидении появились люди, которые хотели скупить эти дома. Но место остается ценным потому, что здесь творят именно люди.

Олексий говорит, что важно создать условия для детского творчества. Так, в одном из домов, дети могут научиться рисовать песком. И чем они младше, тем свободнее чувствуют себя в творчестве:

— Если появится в каждом доме рюкзак, палатка, стекло для рисования песком, то ясно, что те дети уже будут рисовать, придумывать, фантазировать.

Большую часть работ в одном из музеев занимают именно детские творения. Олексий смеется и говорит, что очень часто дети, которые к ним приезжают, выбирают игрушки и изделия, сделанные самими детьми.

— Мы же такие художники, мы закончили институты, всё, а дети выбирают народные, детские игрушки. Они не так сделаны. Недавно приезжал ребенок год и два месяца, подошел к работе и поцеловал её. Откуда он знает, что работу надо целовать и какую именно работу. Мы, люди, которые там стояли, были в шоке. От того, что дети делают это интуитивно, им внутри что-то подсказывает.

В комнате с игрушками собраны экспонаты разных времен: от Барби и Ниндзя-черепашек до старинных гипсовых и глиняных игрушек. Много чего Алёшкины нашли прямо на огороде. По мнению Олексия, то, чем ребенок играет, и определяет каким он вырастет. Дети Алёшкиных играли, в основном, природными игрушками, что и повлияло на развитие их воображения:

— Не было никаких пластмасс, автоматы не были похожи на настоящие. Нужно было воображение, чтобы представлять. Ты находишь, а я это представляю. Так оно же не похоже. А ребенку – похоже. Они говорят: нет, это там какой-то динозавр или еще что-то. Потому что мы вдохновляемся игрушкой. А сейчас уже нет красочников (иконописцы, которые писали икону целиком, в отличие от «личкунов», писавших только лица и руки – ред.), потом тех, которые свистки делали. Потому что всегда на базарах, на Пантелеймона, продавали свистки. И детям было где их взять и чем играться. И где они уже? Нет этих мастеров, дело это пропадает. А то, которое начинается – уже рафинированное. Те все игрушки – они рафинированные. А здесь, в этой среде, и игрушки совсем другие получаются. В городе, на девятом-двенадцатом этаже, совсем иная игрушка. И такая, и такая, и такая. А для того, чтобы эти игрушки делать, нужно жить на этих землях, в селе, на природе.

Сфокусировать взгляд на чем-то одном в музеях Алёшкиных очень трудно – здесь много мелких деталей, которые удивляют, впечатляют и даже веселят. Увидеть разрисованный череп совсем не удивительно. Для Алёшкиных важен каждый элемент, неважно – часть горшка это или косточка, найденная в песке. Они считают, что все вокруг нас можно разрисовать, и рассказывают, почему черепа – это не страшно:

— Лошадиный, как и коровий, череп был оберегом, и его ставили в углах здания. Друг, верный товарищ конь ушел в иные миры – можно на нем рисовать и превращать неживое в живое. Это уже не просто страх черепа, а роспись. Ну так и есть же народы, которые расписывают и животные черепа, и человеческие. Они радовались, когда человек умирал. Человек честный, проживший и ушедший как герой за племя, за село. Нечего плакать, грустить – только радоваться. И потому относились к черепам совсем по-другому – с радостью. А у нас это какой-то ужас, страх, и всё.

А разрисовывают они действительно всё – от глины, камня, дерева до обычных камешков и ракушек улиток:

— Даже вот такие пустующие домики улиток можно приукрасить и сделать произведением искусства. То есть, в неживое что-то добавить и сделать его живым.

Но Олексий говорит, что сейчас искусство стало более декоративным и украшательским, а раньше было сакральным:

— Каждый знак – крест или руна Перуна – имели свое значение, произносились как молитва. А потом уже это переросло в украшение. Мы не знаем, что каждый знак означает. А значение тогда было сакральное – рисовали так, чтобы люди не видели; кресты носили так, чтобы не видели; чтобы неизвестно было имя твое и чем ты защищаешься.

Местные сначала негативно воспринимали такие «развлечения» Алёшкиных, но когда поняли, что они делают это преимущественно для детей и их деятельность никому не вредит, а делает село привлекательнее – успокоились.

Дети как искусство

Алёшкины большую часть своей жизни посвятили обучению детей в школах. На протяжении 10 лет они ходили 4 км через поле в соседнее село Вилы-Яругские в школу, также преподавали в Бандышовке.

В Букатинке школу открыли только в 1993 году. Они преподавали там рисование, черчение, историю, а параллельно рассказывали детям легенды Букатинки, учили делать куклы-мотанки, расписывать писанки, лепить из глины, вырезать вытынанки. До недавнего времени Олексий преподавал в местной школе историю, право и физкультуру, а Людмила вела кружок рукоделия и обучала школьников рисованию и труду. Но из-за недостатка детей школу в Букатинке закрыли. Теперь дети ездят на учебу в соседнее село:

— Что такое школа? Это же не евроокна, не класс компьютерный, не туалеты. А что? Это учителя, которые несут духовную энергетику. Почему раньше люди без евроокон и компьютеров вырастали честными, порядочными патриотами, а? А эти достижения, евроокна и компьютеры, – они не сделают человека более достойным. Не сделают.

Собственным детям Алёшкины также давали свободу творчества с самого детства. Они наблюдали за тенью отца, оставляли следы на песке, много фантазировали. Искусство им не навязывали, не принуждали творить, а просто создавали благоприятные условия для развития, свободы и восприятия природы:

— Ну кто дома насыпает песок? А нам хорошо было не дома, а на песке. Мы там играли, засыпали всё. Мы творим, потому что творчество воодушевляет, дает энергию. Кто музыку играет, тот меня понимает. Когда человек творит, он чувствует огромный прилив энергии. И больше ему ничего не нужно.

По мнению художника, важную роль в творчестве играет не материальная часть, а тишина и спокойствие, чего в Букатинке предостаточно:

— Не нужно перебивать писателя или поэта, ибо подождите, у меня идет мелодия, а ты меня прерываешь, и у меня эта мелодия просто не родится.

Сам Олексий искусство видел с детства. Его дедушка лепил из глины. Рассказывает, что видел, как тот лепил печь, а слепил корову. Дядя Алёшкина был скульптором и работал с камнем. Говорит, что такое созерцание искусства всегда влияет на ребенка, поэтому династии художников, циркачей, артистов часто продолжаются:

— Нужно такие условия создать, чтобы человек там проснулся. Самое главное – зажечь, и он будет гореть, и пошел, пошел, пошел. Нельзя просто «вливать» знания. Лучше рассказать в походе, возле костра. Тогда, совсем в других условиях выживания и размышлениях про воду, тепло и все прочее, человек что-то да и запомнит, что-то к нему придет. О, говорит, я помню поход. Потому что большинство детей, которые приезжают, говорят: «Вот мы были в походе, и я там стал человеком. Я думал не только о себе, а еще о ком-то, чтобы накормить, чтобы достать, застелить, накрыть…»

Философия Алёшкиных

На творениях Алёшкиных много языческих и старославянских знаков. Они исповедуют культ стихий и природы, но параллельно в некоторых музеях можно увидеть иконы. Олексий не считает это удивительным и говорит, что разные религии – это просто разные взгляды на бога. Мужчина сравнивает знания религий со знанием языков и говорит, что важную роль играет философия общности.

Главная религия Алёшкиных – любовь, и это чувствуют все, кто приезжает к ним в гости. А изменения также могут появиться только из любви, начинать необходимо с самого себя:

— Ты собой займись, как ты вырос духовно, что у тебя произошло. Тогда и войны не будет. Войны с родителями, войны с мужьями, женами, вообще в обществе… Все время в мире происходят войны. Если от тебя нет импульса любви, она ниоткуда к тебе и не откликнется. Как эхо, когда мы заиграли и оно пошло лесом. Посыл. А тогда и изменения будут.

Главным, по мнению Олексия, есть ощущение счастья, которое они обрели, поселившись ближе к природе. Рассказывает, что недавно к ним приезжала его троюродная сестра и почти каждый день, смотря на условия, в которых живет семья Алёшкиных, спрашивала, счастлив ли он тут. Алёшкин улыбается и, похоже, действительно чувствует себя тут счастливым, ведь нашел свое место:

— Человек должен найти свое место, свой путь, а там жену, детей, судьбу свою. Если мы начали Бушу, а видим, что пошло совсем иным путем, понимаешь? Там уже начался бизнес, деньги, все-все-все. И совсем другое направление – это то, что мы. Если мы что-то начинаем, дитя нужно оберегать, жену нужно оберегать, себя нужно духовно оберегать, себя нужно сохранять, а мы что-то начинаем, оно подхватывается и уже как бы движется без нас, как машина летит. Но там не то, что мы хотели, о чем мы думали – и оно погибает.

Для ощущения счастья нужно немного – просто хотеть быть счастливым.

— Если не будет желания быть счастливым, ты им никогда не станешь. Не хочешь учиться – не будешь учиться. Не хочешь жениться – не будешь жениться. Нужно, чтобы появилось желание быть счастливым.

Для Олексия творчество – это постоянное движение. Он считает, что художник должен жить мгновением и находиться в постоянном поиске:

— Медик рассказывает о проблемах медицины, милиционер – о проблемах полиции, а художник рассказывает о своих проблемах, как это остаться творцом, а не превратиться в обыкновенного мастера.

Алёшкин по-своему толкует процесс творчества. Говорит, художник – это тот, кто пожинает зло, а пожинает он его с любовью:

— Для того, чтобы что-то создавать, нужна любовь. Этой любовью он уничтожает зло, которое вокруг него. Он начинает создавать любовь.

Олексий говорит, что чувство любви нельзя купить и она должна быть всесторонней, как к природе, Вселенной, так и к людям:

— Люди не понимают, что мы все одно целое. Нельзя здесь отравить воду и жить отдельно, это невозможно. Значит, если ты что-то натворил – оно тебе просто воздастся. Не тебе, так другому. Я – Олексий, а тот – Иван. А мы не чувствуем целостности, что мы все вместе. Я, Иван, Петро, природа, дерево, вода, мы все – одно огромное целое, а не отдельное. Потому что у нас, условно, так устроено, что мы вырываем стол, какой-то стул, и всё. Я, отдельно вода, кварта – отдельно. Но оно же не может отдельно существовать. Оно существует целостно – стоит кварта на столе, а в ней вода, так вот.

Все проблемы, считает Алёшкин, происходят из головы и философии. По его мнению, только тогда, когда у людей изменится философия, когда они сами изменятся, изменится и общество:

— Не будет этих разоренных в поисках янтаря лесов, поломанных человеческих судеб. Потому что это одно и то же. Одно и то же – янтарь и человеческая судьба. То есть видим, что лес уже неизвестно когда восстановится. А за что, за что? Там люди жили тысячи лет и, в лучшем случае, они топили тем янтарем печь. И не было этой гонки.

Алёшкины вмешиваются в природу минимально. Им важно сохранить село в том древнем состоянии с той атмосферой, которая царила здесь раньше, и наполнить современным искусством.

— Украина богата природой. Если потеряем эту связь, потеряется душа. И сразу видно, режут леса – значит, вышла душа. Посадите сначала, вырастите, тогда будет уважение.

Кто-то до сих пор считает Алёшкиных отшельниками, но это не так. Они с удовольствием принимают у себя людей, которые чувствуют эту связь с природой и ценят настоящее искусство. Алёшкины не посещают симпозиумы и выставки, потому что их дома – это уже готовые проекты, наполненные душевностью и верой в людей. Каждое лето семейная пара с радостью встречает детей, которые купаются в Мурафе и учатся находить и видеть искусство «под ногами».

Как мы снимали