Услышьте голос Мариуполя. Галына

За время независимости Украины Мариуполь уже второй раз противостоит российским оккупантам. Сначала город страдал от «русского мира» в 2014-м. Тогда Мариуполь какое-то время был в оккупации, а после освобождения стал убежищем для многих переселенцев с востока Украины. Все эти события дали толчок к развитию города и созданию новых социальных и культурных инициатив. Детальнее об этом — в нашей мультимедийной истории о Мариуполе, вышедшей в 2017 году. Одной из таких новых инициатив стало свободное пространство «Халабуда», долгое время это был волонтёрский центр, а позже — образовательный хаб в развивающемся городе.

В марте 2022-го «русский мир» снова пришёл в украинский Мариуполь. Пока российская армия пыталась стереть город и его жителей с лица земли, активисты продолжали делать всё возможное для спасения людей.

Галына и команда «Халабуды»

Галына Балабанова родилась и выросла в Мариуполе. По образованию она филолог, со временем нашедшая себя в языке фотографии. На протяжении 15 лет она работала журналисткой и фотографом. В 2014 году Галына вместе с командой единомышленников создала волонтёрский центр, который помогал армии, переселенцам и детям-сиротам из Марьинки, в то время переселяющимся в Мариуполь. Позже это место трансформировалось в пространство для образовательных и культурных проектов, поддержки бизнеса и социального роста — «Халабуду». Однако 24 февраля 2022 после полномасштабного вторжения российских войск на территорию Украины снова всё изменилось, и «Халабуда» стала волонтёрским центром и приютом для многих жителей Мариуполя.

— Я очень хорошо помню день, когда я услышала первые выстрелы. Это была ночь. Я отдаленно что-то слышала сквозь сон. Но через 15 минут мне позвонил мой друг из Львова и спросил, как я. Тогда я поняла, что что-то не то. После этого я зашла в фейсбук — и всё стало понятно.

С первого дня Галына и команда Халабуды пытались выстроить чёткий план действий, чтобы помочь городу.

— Первые часы были очень напряженными, прежде чем мы все собрались и осознали, что мы здесь, мы существуем. Актив Мариуполя оставался в городе, и мы начали составлять план дальнейших действий. Около 4-5 утра к нам уже начали приносить первые продукты и гуманитарку местные, мариупольцы, потому что знали, чем мы занимались на протяжении этих восьми лет. Они знали, что мы первое место, которому можно доверять и приносить помощь. На следующий день мы начали получать первые средства на наши счета.

Активистам удалось оборудовать укрытие до начала активных обстрелов в городе.

— Саму «Халабуду» мы пытались максимально обезопасить: сделали несколько выходов, заложили окна. Мы готовились к худшему сценарию. Хотя тогда не хотели в это верить, но понимали, что по-другому никак. В какой-то мере это нас спасло.

Ежедневно в хаб обращалось около двух тысяч жителей, нуждавшихся в базовых вещах: еде, лекарствах, средствах гигиены и просто воде, которую не всегда могли достать и активисты.

— Мариупольцы очень хорошо держались где-то первую неделю. В СМИ уже начали говорить, что город осаждают, но люди продолжали ходить в магазины, скупаться как всегда, не покупать тридцать килограммов гречки или соль со спичками. Они продолжали жить спокойной жизнью, постепенно накапливая свои запасы. На вторую неделю начались более жесткие обстрелы и появились первые танки на въезде в Мариуполь. Тогда же начали обстреливать стратегически важные магазины, где хранилось много продуктов и строительных материалов, которые могли быть полезны в этот период. Так что паника нарастала. Тогда началось мародёрство. Однако те, кто не имел этической возможности мародёрить или у кого-то воровать, шли к нам.

Будучи в течение многих лет волонтёрским центром, естественно, что с начала полномасштабного вторжения «Халабуда» продолжала сплачивать вокруг себя местных жителей, желающих активно помогать городу.

— Наш центр объединил около 200 волонтёров: как тех, кто уже имел опыт, так и людей, которые приходили и говорили: «Мы не можем сидеть дома, мы хотим вам помогать. Давайте мы просто будем мыть пол или что-нибудь». За это время мы успели помочь около 25 тысячам мариупольцев. Меньше чем за три недели. В нашем центре постоянно базировалось несколько десятков волонтёров. А рядом с нами мы обустроили три укрытия, где поселили людей, которым первым прилетело. Они жили в окрестностях города и приехали к нам, потому что знали, что мы есть и мы поможем сразу.

Халабудовцы также пытались помочь военным: с начала вторжения команда взаимодействовала с несколькими подразделениями ВСУ, а также военным госпиталем и волонтёрами при нём.

— Первоочерёдной задачей, которую мы для себя поставили, была помощь армии и добробатам, всё ещё находившимся в Мариуполе с 14-го года. Они были первыми, кто к нам пришёл. Однако такие узкоспециализированные потребности, как тепловизоры или бронежилеты, мы сразу не могли закрыть. Поэтому мы аккумулировали максимум усилий для удовлетворения бытовых нужд военных. Кроме этого мы помогали госпиталю и волонтёрам, которые там работали. Самые главные запросы, которые к нам поступали от гражданского населения, это любая еда и питьевая вода — это первое. На втором месте — лекарства: успокаивающее и банальное лекарство от давления, от сахара в крови. Но, к сожалению, у нас не было узкоспециализированных лекарств, чтобы помочь людям, больным ВИЧ/СПИДом или онко. Как бы мы ни хотели, мы не могли помочь всем.

— Больше всего люди радовались хлебу. Поэтому насколько мы могли, мы пекли хлеб. Первая машина ЗИЛа была полностью наполнена хлебом, и половина из него уехала на левый берег, который был первым отрезан. На заводе Ильича и «Азовстали» тогда официально было около 20 укрытий, но, по моим данным, их было больше. И в каждом из них было по меньшей мере около тысячи человек.

Эвакуация

Изо дня в день российские военные всё интенсивнее обстреливали город, так что оставаться и работать там со временем стало невозможно. Необходимо было принимать решение об эвакуации, говорит Галына.

— Для меня самым трудным был последний день в Мариуполе, когда я ничего не делала, а просто собиралась. Потому что я привыкла к своему распорядку: в 8 просыпалась, гуляла с собакой, а дальше начинались запросы. И они были постоянно-постоянно-постоянно. В конце каждого дня у нас было совещание. А потом каждую ночь я слушала рации, по которым военные рассказывали, что происходит в центре города.

Из Мариуполя я выезжала 16 марта вместе с друзьями и двумя собаками: вшестером в маленьком автомобиле во время обстрела. За полчаса до нашего выезда обстреляли драмтеатр. Когда мы ехали через центр города, то видели дым. Выезжали мы через неофициальный блокпост. И уже потом узнали, что ехавшую перед нами колонну обстреляли из «Градов». Нам просто повезло, что мы ехали там на 15—20 минут позже других. От Мариуполя до Мангуша примерно 20 километров. Но это были самые длинные семь с половиной часов в моей жизни. Большинство этого пути состояло практически из сплошной колонны автомобилей. Люди толкали свои машины, потому что те не хотели ехать. А рядом с ними другие шли пешком, иногда даже быстрее, чем ехали автомобили.

С собой я взяла немного. Самое главное — это мой паспорт с пропиской в ​​Мариуполе. Ещё камера с картами памяти, где хранятся фотографии за последние 8 лет с моими близкими и родными людьми. Турникет, который мне, слава Богу, не понадобился по дороге. Кнопочный телефон.

Хуже всего для меня было, когда исчезла связь. Она исчезла последней — после воды, после света. Это была единственная оставшаяся ниточка, которая держала нас внутри города. Нам удалось обнаружить несколько кнопочных телефонов. Люди, которые пользовались такими телефонами, сказали, что они лучше ловят. Мне пришлось вспоминать, как писать СМС-ки. Ночью, как правило, редко появлялась связь. Я думаю, это было для того, чтобы рашисты могли контролировать огонь. Потому что это было в основном между первым и вторым прилётами. Тогда мы могли выйти на улицу и отправить SMS. В основном это были короткие сообщения: «Мы в порядке, в безопасности» или «Обстрелы не по нам, а рядом». И просто слова любви, поддержки, больше ничего. Никаких деталей.

Этот телефон очень сильно меня выручил. Пока в нём так и стоит дополнительная карточка, номер которой знают немногие — где-то 10-15 человек, часть из которых — в Мариуполе. Он пока молчит, но я очень надеюсь, что вскоре раздастся звонок.

Ещё один важный предмет, который я смогла вывезти на себе, – это часы. Их подарил мне папа со словами, что «когда-то, когда все гаджеты перестанут работать и ты не будешь знать, который час, он тебе понадобится». Он был постоянно со мной. Когда не было связи и света, он структурировал меня, дисциплинировало то, что каждое утро его надо было заводить, чтобы понимать, который час.

Моя подруга оставила мне маховик времени из «Гарри Поттера». Мы с ней не успели проститься. Он висит на шовном материале, который мы собирали для госпиталя. Если бы я могла использовать маховик сейчас, чтобы вернуться назад в прошлое, то… Думаю, мы сделали недостаточно за все эти 8 лет войны. В первую очередь для осознания местными, что происходит и кто на самом деле наш враг. А также маховик пригодился бы мне, чтобы иметь немного больше времени для обустройства укрытий в Мариуполе. Ибо очевидно, что мы не можем взять полмиллиона людей и сразу куда-нибудь их всех переместить. Но работать на защиту мы можем. Конечно, я не в силах доставить в Мариуполь ПВО или «Джавелины», чтобы защищать наш воздух. Но я могу сделать так, чтобы в Мариуполе стало не 3, а 30 укрытий. Для этого нужно время и люди.

Работа хаба в эвакуации

Галына и часть команды смогли эвакуироваться, но, несмотря ни на что, они продолжают свою борьбу за Мариуполь.

— Сейчас я нахожусь во Львове — втором любимом городе после Мариуполя. Отсюда я координирую нашу команду, которая разъехалась по всей Украине, некоторые даже уже за границей, но продолжают помогать другим. Кто-то вывозит людей, кто-то покупает автомобили и ищет водителей. Мы продолжаем работать как хаб. Мы были физическим хабом, который располагался в Мариуполе. А сейчас мы хаб как человек, который может коннектить других людей между собой. И тот социальный капитал, который нам удалось наработать за эти несколько лет, — это самое важное, что мы сейчас имеем.

Но и физический хаб тоже удалось восстановить: усилиями команды в Запорожье, в партнёрстве с «Каритас Мариуполь» открылась обновлённая «Халабуда», работающая с эвакуированными гражданами. Параллельно появляются и другие проекты. К примеру, 21 апреля на своей фейсбук-странице команда анонсировала запуск мобильной передвижной мастерской по ремонту беспилотников.

Я очень хочу вернуться в Мариуполь…

Галына Балабанова больше всего ждёт возвращения в родной город, потому что там осталось много дорогого сердцу:

— Я очень хочу вернуться в Мариуполь, каким бы он ни был. Коснуться моря и даже увидеть те заводы, которые мы так долго не любили. Пусть они уже трудятся, но работают вместе с мариупольцами. В городе остался мой кот Костянтын, которого нужно кормить и лечить от заболевания почек. А еще там несколько скрытых мест, где я оставила архивы фотографий со времён детства. Наверное, самое главное из оставшихся вещей — это фотографии. Ибо воспоминания остаются на уровне каких-то эфемерных мыслеформ. Ты уже не можешь вспомнить голос бабушки, например, если у тебя видеозаписи нет. Или как выглядела мама в 94-м, когда мне было 5. Поэтому для меня это, наверное, самое важное. Но вообще я равнодушна ко всем предметам. Если я смогу вывезти оттуда еще людей, я готова распрощаться со всеми фотографиями, с той частью своей жизни.

Пока Россия не умрёт, я не буду чувствовать себя в безопасности, где бы я ни была. Моего Мариуполя больше нет. Есть развалина, но это не главное. Главное, что люди продолжают уезжать.

Мой Мариуполь — это люди и море. Море у меня не отнимут. Оно будет даже с войнами. Людей мы увезём.

Мой Мариуполь — это люди, которые шли пешком и выводили из города не только больных детей, бабушек и дедушек. Они выводили оттуда животных. Они увозили даже рептилий. Каждый из них — герой. День нашей победы для меня — это день, когда мы сможем пусть не обнять, но по крайней мере созвониться с теми, с кем сейчас нет связи. Это первое. А второе — это день, когда мы будем аккумулировать силы и сразу начнём отстраивать наши города и нас внутри себя.