Тетяна — волонтёр Красного Креста Украины уже почти три года. Мы публикуем её личную историю о помощи мирным жителям во время полномасштабного вторжения России в Украину, а также объясняем разницу между двумя организациями: Красным Крестом Украины и Международным комитетом Красного Креста.
После скандала вокруг Международного комитета Красного Креста в марте 2022 года (президент этой организации Петер Маурер встретился в Москве с руководителем МИД России Сергеем Лавровым и обсудил открытие офиса комитета в Ростове-на-Дону) поднялась волна обвинений и недоверия к волонтёрам Красного Креста Украины. Причина обвинений — опасения, что открытие офиса поможет России узаконить свои «гумкоридоры», а также облегчит принудительный вывоз украинцев на территорию государства-агрессора. Объясняем, почему эти обвинения не имеют отношения к Красному Кресту Украины.
Таня Романюк, волонтёр Красного Креста в Украине
В отряде быстрого реагирования Красного Креста Украины я уже почти три года. Пришла сюда в кризисный момент своей жизни, когда казалось, что всё рушится. Людей с красными крестами я помнила ещё с Революции достоинства, после этого видела их на протестах и фестивалях. Сейчас эти «крестики» — моя вторая семья. Я не врач, я просто умею оказывать домедицинскую помощь, то есть поддерживать жизнь человека до приезда скорой. Я интересовалась первой помощью и проходила курсы ещё до Красного Креста, потому что верю, что жизнь человека – высшая ценность, и я хотела знать, что делать, если вдруг кому-то рядом со мной станет плохо.
Первый месяц после полномасштабного вторжения я дежурила в палатке Красного Креста на вокзале в Киеве, оказывая психологическую и первую медицинскую помощь людям, которых привозили с временно оккупированных территорий. Выезжала к домам после попадания в них. Мы разворачивали палатки, помогали с транспортировкой тех, кто не может ходить самостоятельно. Согревали, обрабатывали раны и психологически поддерживали пострадавших.
Ездила в сопровождение эвакуационных рейсов из временно оккупированных городков Киевской области (Дымерки, Ирпеня) в Киев. Вот это направление самое тяжёлое психологически, потому что часто эти эвакуации проходят под обстрелами. Когда возникает ситуация, угрожающая моей жизни, то у меня внутри только спокойствие, собранность и чёткий план действий. Осознание того, что могло случиться, приходит после, уже в спокойном месте. Но, несмотря на опасность, никогда не было мыслей оставить это. Объятия, слова благодарности тех, кому мы помогли, – лучшая подпитка в такие моменты. В Красном Кресте я на своём месте.
Меня больше всего сейчас впечатляют дети, которых встречала во время выездов. В 5-8 лет они уже взрослые не по годам. Впечатляют разгромленные до основания городки, тела людей, которые лежат прямо посреди улицы, и неразорвавшиеся снаряды, которые торчат из земли и их обходят люди. Впечатлил мужчина, который, эвакуируясь из Ирпеня, взял только котика с собой. Больше ничего: ни документов, ни вещей. Он пил чай в нашей палатке на вокзале, у него тряслись руки, и потом он начал плакать и говорить: «Как мне дальше быть, что делать дальше?» От таких историй каждый раз сжимается сердце.
Я всегда гордилась тем, что я – волонтёр Красного Креста. Однако за последние две недели на меня и моих коллег обрушилось очень много ненависти из-за событий в Ростове. Однажды, в первые дни после скандала, таксист в Киеве отказался везти меня, потому что я была в форме Красного Креста. Ещё была ситуация, когда мы привезли раненого мужчину из Ирпеня в одну из киевских больниц. Мы стояли в коридоре и ждали, пока его заберут, и мой командир спросил у доктора: «Как у вас дела, свозят ли к вам пострадавших, как они себя чувствуют, в каком состоянии?» Доктор посмотрел и говорит: «Может, и свозят, но Красному Кресту я ничего не скажу». Всё это только потому, что люди не очень разбираются в структуре Красного Креста. Украинский Красный Крест и Международный комитет Красного Креста – это две абсолютно разные организации, которых объединяет только причастность к одному движению. Красный Крест в Украине абсолютно независимый и самостоятельный, в нём волонтёрят украинцы. А враждебное отношение очень демотивирует и огорчает, потому что волонтёры отрядов быстрого реагирования Красного Креста Украины с первого дня полномасштабной войны включились в работу. Мы не получаем денег за свою деятельность, практически не бываем дома и не видим родных. Всё ради того, чтобы оперативно выехать на место происшествия по вызову ГСЧС и оперативно начать оказывать помощь. Ради того, чтобы, рискуя каждый раз своей жизнью, несмотря на обстрелы, помочь эвакуироваться тысячам людей. Ради того, чтобы доставить гуманитарку во временно оккупированные города. Ради того, чтобы транспортировать маломобильных людей в более безопасные места. Чтобы научить людей оказывать первую домедицинскую помощь. Ради того, чтобы на вокзале, где мы дежурим круглосуточно, в любую минуту люди могли подойти, получить помощь и поддержку. Мы выслушали или стали свидетелями тысяч историй боли, и каждую историю мы пропускаем через себя.
Среди принципов Красного Креста — позиция нейтралитета: мы не можем принимать ничью сторону, для нас важна безопасность гражданского населения с обеих сторон. Именно благодаря этому нас пускают российские войска на оккупированную территорию помогать гражданским. Мы не сливаем личные данные, не снимаем видео, потому что следующий раз нас уже не пустят и мы не сможем помочь людям.
Когда я прохожу российский блокпост, нужно быть максимально сдержанной, несмотря на то, что бушует внутри. Если что-то пойдёт не так, может случиться что угодно: могут расстрелять меня или наш экипаж, взять в плен, и эвакуация мирного населения накроется. Я обычно стою с каменным лицом, сдержанно отвечаю на вопросы, и всё.
Моя единственная цель – вывезти мирное население, и на этом нужно сфокусироваться. Пока мне непосредственно физически ничего не делают, я должна просто спокойно себя вести, чтобы никого не спровоцировать. Машина Красного Креста во время эвакуации – это гарантия того, что колонна едет официально и движение этой колонны утверждено на высших уровнях с обеих сторон. Конечно, иногда у военных нет связи, и несколько раз мы попадали в очень опасные ситуации, когда нас могли убить из-за неосведомлённости военных. Спасло чудо.
Я понимаю, что могу лишиться жизни. Но у меня нет ни детей, ни семьи, и я чувствую, что если со мной что-то случится, это не будет так болезненно, как если что-то произойдёт с человеком, у которого есть семья, дети, которые там остаются на произвол судьбы. Я не боюсь умереть, потому что знаю, что то, что я делаю, – сверхважно. И что я в своей стихии, потому что помощь людям – это то, чем я горю с 16 лет. Сейчас мы спасаем тысячи жизней, а это тысячи чьих-то миров: мам и пап, бабушек и дедушек, дочерей и сыновей. Раз в неделю я обязательно общаюсь с психологом, чтобы не держать в себе всё это.
По всей Украине в Красном Кресте работают около 500 волонтёров в отряде быстрого реагирования, в Киеве – около 50. Каждый из нас очень переживает за Украину и всё, что сейчас происходит. Мы работаем на максималках и все — на одном фронте, поэтому давайте объединяться, поддерживать друг друга и приближать победу вместе.
Комментарий от Красного Креста в Украине
Общество Красного Креста в Украине и Международный Комитет Красного Креста – это разные организации. У Красного Креста Украины — исключительно национальный мандат, то есть он работает только на территории Украины.
У Международного комитета Красного Креста — международный мандат и он выступает в роли нейтрального и непредвзятого посредника между всеми сторонами вооружённого конфликта для решения гуманитарных проблем.
Красный Крест Украины не имеет никакого отношения к официальному визиту главы Международного комитета Красного Креста в Российскую Федерацию, не имеет никакого отношения к открытию офисов или гуманитарных пунктов в Ростове-на-Дону.
Красный Крест Украины защищает жизнь людей, облегчает их страдания во время вооружённых конфликтов и природных катастроф, а также способствует деятельности органов государственной власти в гуманитарной сфере. Красный Крест Украины помогает в оказании гуманитарной помощи, сопровождает работу местных органов власти при эвакуации населения, но самостоятельно НЕ может инициировать гуманитарные коридоры.
