В психологии есть понятие защитных механизмов психики. Это то, что помогает человеку адаптироваться к среде или снизить уровень стресса и травматических переживаний. К примеру, человек может вытеснять из сознания неприятные мысли либо приписывать свои чувства и желания другим. На примере нападения России на Украину видим, как к защитным механизмам, а с ними и к манипуляции смыслами, прибегает весь народ страны-агрессора. Россия не просто ежедневно совершает преступления против человечества руками своих военных, но и искажает информационное пространство в свою пользу. Она годами называет чёрное — белым, войну — желанием мира, а своё население — то «великим народом», то «маленькими людьми, от которых ничего не зависит.
В этом материале наглядно показываем, что типичные заявления российских деятелей о величии и миротворчестве — это проявления бессознательных механизмов коллективной психики. А российские клише, которыми пытаются оправдать нападение на суверенные страны, в частности Украину, — не только ложь, но и неопровержимое доказательство, что всему народу страны-агрессора нужна психотерапия.
«Это Украина собиралась напасть на РФ»
Это заявление — проявление проекции — явления, когда человек бессознательно приписывает свои чувства, мысли, желания и потребности другим людям. Так он снимает с себя ответственность за собственное поведение и кажущиеся неприемлемыми желания. Не очень утешительная новость: одно из крайних проявлений проекции — паранойя — психическое расстройство, для которого характерны разные навязчивые идеи. Это могут быть надуманные ощущения, что человека преследуют, хотят убить, все вокруг заговорщики и т.д.. Что мы и видим в случае с Россией: россияне считают, что весь мир к ним враждебен и желает им зла, а все их беды — не их ответственность.
«Украина заставила Россию напасть, у нас не было выбора»
Это проявление проективной идентификации — человек не только проектирует (примеряет) что-то другое, но и подталкивает его к тому, чтобы он соответствовал этой проекции, то есть его ожиданиям или желаниям. Государство-агрессор не может принять, что Украина не только независима, но и готова отстаивать свою независимость. Россия сама спровоцировала и начала войну, но ей комфортнее жить с мыслью, что Украина — агрессор. Так для РФ война приобретает особый смысл и чуть ли не сакральное значение.
«Россия несёт мир народу Украины»
Это не только намёк на известную оруелловскую фразу «война — это мир», но и пример реактивного формирования. Это механизм, подменяющий неприемлемые для осознания вещи на противоположные, часто преувеличенные. Например, чрезмерная любовь может быть превращена в ненависть, а жалость или заботливость — проявление бессознательной жестокости или безразличия. Это тот случай, когда объятия бывают сильны, но на деле не дружелюбны. И это ещё один пример того, как Россия, подменяя факты, пытается придать смысл своим действиям и «переиграть» реальность.
«Россия не бомбит города»
Это пример отрицания — механизма отвержения мнений, желаний, потребностей или реальности, которые на сознательном уровне неприемлемы. Человек ведёт себя так, будто проблемы не существует. Это довольно простой механизм, часто свойственный детям. Благодаря ему справляются с информацией о разных неприятностях. Например, с катастрофами: если спрятаться под одеяло, страшная реальность как будто перестает существовать. Этот механизм мешает осознать и отгоревать трагедию. В России это работает так: народ делает вид, что большой войны нет (ведь украинцы сами себя бомбят, а российская армия помогает установить мир), а влияние санкций никак не сказывается на их жизни.
«Россия – великая страна»
Это проявление механизма идеализации — переоценки человеком своих или чужих личных качеств. Например, когда ребёнок искренне верит, что родители могут сделать для него всё, даже выключить дождь. Так и Россия идеализирует свое имперское прошлое и постоянное расширение границ за счёт захвата территорий суверенных стран. Это помогает ей поддерживать миф о своем якобы всемогуществе («я россиянин, мне ничто не страшно», «мы всех победим»). Однако эти иллюзии также мешают России трезво воспринимать реальность.
«Если бы Россия действительно хотела, она бы уже давно уничтожила Украину»
Сюда же путинское «мы ещё даже не начинали». Это обесценивание — механизм, помогающий человеку легче переживать мгновение, когда он не может получить желаемое. Он не признает собственные недостатки, поэтому находит множество причин, чтобы обесценить другого человека и его действия или какие-либо явления. На примере России мы видим, что они обесценивают не только мощь украинской армии и тыла, но и свои потери (техники и живой силы). Так россияне будто живут в информационном зазеркалье, не способны критически оценить своё положение дел и перспективы.
«В Украине нацисты и наркоманы захватили власть!»
Это проявление рационализации (защитного мотивирования). Возникает, когда человек, понимая недоступность желаемого, начинает занижать его ценность. Или когда происходит что-то плохое, он пытается доказать себе или кому-то, что это не так уж плохо, в этом есть определенная польза. Так люди начинают нормализовать что-либо, даже военные преступления, как это видим на примере России.
«Где вы были 8 лет назад? Где вы были все эти 8 лет?»
Это не только фейк о том, что ВСУ с 2014 года якобы обстреливали Восток Украины. Это и морализация — близкая родственница рационализации. Но в отличие от предыдущего механизма, в этом случае человек ищет не рациональную, а морально-нравственную основу для оправдания своих желаний или действий. Пример морализации в истории — инквизиция, крестовые походы и миссионерство. Адольф Гитлер также морализировал свою мотивацию сделать незапятнанную арийскую расу. Теперь и Россия пытается доказать себе и другим, что «защитить людей Донбасса» (а по факту просто ворваться в Украину) — её моральный долг перед якобы своими братьями и сёстрами. Конечно, даже первичный анализ доказывает, что смысла в этих действиях нет, но анализировать Россию надо ещё учиться.
«Мы маленькие люди, мы не можем нести ответственность за действия власти»
Это диссоциация — механизм психологической защиты, когда человек не отождествляет себя с ситуацией и отстраняется от неё. В случае России видим: россияне, непосредственно не находящиеся в Украине, отмежёвываются от ужасов, совершаемых их соотечественниками. Некоторые из них ужасаются, понимая, что своей неактивной позицией позволили этому произойти, поэтому включается этот защитный механизм. Они говорят: «мы здесь ни при чём, мы вне политики, всё не так однозначно». Это удобная роль жертвы, отказывающейся брать на себя ответственность.
«А почему никто ничего не говорил, когда НАТО бомбило Югославию?»
Это механизм смещения, то есть перефокусировка внимания с одного объекта на другой. Например, человеку нахамили на работе, но он не может ответить руководству тем же, потому приходит домой и срывается на близких. Так же и с россиянами: когда их спрашивают о Буче, Мариуполе, Харькове и других украинских городах, пострадавших от военных преступлений России, им нечего ответить. Но есть агрессия, поэтому они переключают внимание на другие войны. Похожая тактика есть в риторике – whataboutism (с англ. what about – «как насчёт»). Она не опровергает первоначальные аргументы, но срывает обсуждение ключевого вопроса, заставляя вместо него обсуждать другой.
Примеров, доказывающих токсическое отношение России к Украине, очень много. Кроме физических, украинское общество имеет ряд психологических травм, нанесённых Россией. Но как отдельным людям по силам успешно разорвать токсические отношения и иметь спокойную жизнь после, так на это способны и целые народы. Украина годами сопротивляется влиянию России, и победа в большой войне станет важным шагом окончательного отграничения от страны-агрессора.
