Голоса оккупации — серия историй людей, которые жили под оккупацией и смогли выехать. Следующая наша героиня — Олеся Милованова, директор Луганского областного краеведческого музея, которая вместе с сыном смогла выехать из временно оккупированного Старобильска. А сейчас на Западе Украины рассказывает о культуре Востока страны.
Старобильск — восточный украинский городок с населением более 16 тыс. человек, расположенный в 100 км к северу от Луганска, на берегу реки Айдар. В 2014 году после временной оккупации Луганска и окрестных населённых пунктов многие местные образовательные и культурные заведения перебрались в Старобильск. В 2022 году с первых дней полномасштабного российского вторжения на подступах к Старобильску уже шли бои, а с начала марта город находится под временной оккупацией российских войск
Олеся родилась и провела всю жизнь в Старобильске. С началом российской агрессии на Востоке Украины в 2014 году сюда переехали несколько учреждений из временно оккупированного Луганска: Луганский национальный университет имени Тараса Шевченко и Луганский национальный аграрный университет. В частности, в город перенесли и Луганский областной краеведческий музей, руководительницей которого стала Олеся.
Бабушка и дедушка женщины переехали в Старобильск из Кубани (Краснодарский край, Россия) после Второй мировой войны. Всю жизнь она разговаривала на русском языке.
— Но моя мама родилась в Украине. Я родилась в Украине. Я себя идентифицирую как украинка.
У Олеси есть образование преподавателя музыки и художественной культуры, также она окончила Восточноукраинский национальный университет имени Володимира Даля (основан в Луганске, а после 2014 года перемещен в Северодонецк) и Луганский национальный университет имени Тараса Шевченко. Уже в 16 лет начала работать в Старобильском краеведческом музее.
Её карьера развивалась последовательно и быстро: была смотрительницей, организатором экскурсий, младшей и старшей научной сотрудницей. В летний сезон работала в фондах музея. Потом, в конце концов, должна была стать директором, но в 2014 году краеведческое учреждение в Луганске оккупировали российские войска. Его директор отказался сотрудничать с украинскими властями и перемещать музей. Тогда Старобильский районный музей ликвидировали, а на его месте восстановили Луганский областной краеведческий музей, директором которого в 2015 году была назначена Олеся.
— Старобильский музей — это два больших здания, достопримечательности архитектуры. И до перемещения у нас была хорошая коллекция из 20 тысяч экспонатов. Мне пожали руку, поздравили с новой должностью и сказали: «Разбирайтесь». В 2020 году у меня истёк пятилетний контракт. К тому моменту я уже переместила музей, собрала новую команду, полностью запустила работу. Нас знали по всей Украине, мы проводили научные конференции, сотрудники ездили на обмен опытом в Польшу. А в 2020 году я снова прошла конкурс на должность директора; это у меня уже второй термин.
Встретить войну во второй раз
К полномасштабному вторжению команда музея была готова: разработали документы эвакуации, первой и второй очереди вывоза экспонатов, упаковали личные дела. Жителям востока было ясно, что война будет, рассказывает Олеся:
— Я раздала все трудовые книжки на руки рабочим. А поскольку я директор Луганского областного краеведческого музея, мне подчиняются все музеи области, я связалась с ними и сказала делать то же. Меня обвиняли в том, что я «пособница Кремля», потому что раздуваю панику. Говорили, что никогда вторжения не будет, а я им говорила: «Сушите подвалы, ищите упаковочные материалы, соберите документы и заберите свои трудовые книжки — готовьтесь».
В пять утра 24 февраля Олесе позвонила подруга и сказала, что началось вторжение.
— Первые 5 минут действительно немного страха и паники было, а потом собрала свои вещи, отвезла кошку к маме и поехала в музей. Мы упаковывали материалы, вынесли в подвал, потому что не было понимания, что будет, может, нас будут бомбить. Я распустила всех сотрудников домой, закрыла музей, забрала музейного кота, села в такси и уехала к маме. Люди все попрятались, банкоматы не работали, магазины и аптеки были закрыты — просто дурдом начался.
В первый день полномасштабной войны всё утро женщина обзванивала руководителей других музеев в области, узнавала, как двигается российская техника. Уже после обеда под Старобильском были бои. 25 февраля российские войска обстреляли город из «Смерчей», тогда украинские военные отступили в Северодонецк и Рубижный, а первого марта российские оккупанты вошли в город.
— Мы ходили в музей понемногу, сначала в пакеты складывали основные документы, печати, личные дела работников. А однажды я пошла снова туда, как раз машину нашла, чтобы вывезти экспонаты, спрятать их у себя дома, у знакомых. Ключ засовываю — а замки уже поменяли.
Когда Олеся начала звонить по телефону всем сотрудникам, одна из работниц сказала, что к ней пришли оккупанты и она их повела в музей. Но об этом женщина никому не сообщила, даже директору Олесе не сказала, хотя прошло более 24 часов.
Внешне здание не повредили, но музей оккупировали, угнали технику, мебель и самое ценное — коллекцию экспонатов.
«Освободители пришли»
С началом полномасштабного вторжения жители Старобильска поделились на три категории, рассказывает Олеся. Есть проукраинские, которые либо прячутся, либо ходят на митинги. Есть «маргинальные сепаратисты», мечтающие об объединении стран Советского Союза. Им всё нравится, считают, что россияне не могут быть врагами для Украины. И есть люди, которым безразлична ситуация, главное — чтобы их не трогали, а какая при этом будет власть — им всё равно:
— Будет ли Россия здесь, или Украина — им своё делать. Они хотят, чтобы их дома не трогали, чтобы при работе остались, лишь бы выжили. Придут украинцы — они будут работать при Украине. Придут россияне — они будут работать при России. У них нет никакой позиции. Но это небольшой процент жителей.
Первая категория горожан была против российских властей и потому выходила на митинги. Волна таких мероприятий прошла в Старобильске, Биловодске, Новопскове, Билокуракино, Маркивке, Троицком, Сватовом.
Некоторые противились другими способами — один из сотрудников музея сорвал флаг самопровозглашенной ЛНР и сжёг его. Он неоднократно участвовал в митингах и засветился на видео. Тогда мужчина попросил Олесю помочь с эвакуацией. И их друзья вывезли его в Винницу.
Олеся рассказывает: все, кто проукраинский, кто говорит по-украински, кто не говорит «Ура! Пришли освободители», — пропадают. Таких людей вызывают на допросы в подвал — там допрашивают, бьют, угрожают, натягивают пакеты на голову, даже насилуют палками, а потом запирают в подвале.
— Не хочешь сотрудничать (с оккупантами. — ред.) — возникают вопросы: «А почему не хочешь? Ты что, фашистка? Ты что, проукраинская? Ты что, считаешь, что мы не «освободители»? Ты с фашистами заодно?»
Но есть и те, кто радуется «освободителям». Очень страшно, что никогда не понимаешь, кто коллаборант, делится женщина. За время, пока она была во временно оккупированном городе, предателями оказались те, от кого она этого не ожидала.
— Я как директор музея должна заботиться о своих людях и спасать их. Но ты не знаешь, кто из них окажется предателем. Не знаешь степень откровенности — кому помогать, с кем можно делиться информацией. Вычислить предателей было невозможно. И потому доверять никому нельзя. Так что у мамы жила, то ещё где-то, я меняла своё место жительства постоянно. Просто не знала, когда за мной придут и кто меня сдаст.
Но самым страшным для Олеси было непонимание своего будущего: куда двигаться и что делать. Потому что рухнула твоя обычная жизнь, признаётся женщина.
Выбраться из оккупации и мечтать об украинском Луганске
Находясь в Старобильске, Олеся при содействии Ольги Гончар, директора львовского музея «Территория террора», помогала работникам других музеев на востоке, оставшихся без денег, еды и лекарств. Все это происходило в рамках проекта «Музейный кризисный центр». Инициатива направлена на финансовую, организационную и человеческую поддержку небольших региональных музеев и их команд в военное время. Ольга искала средства, а Олеся собирала запросы, потому что имела много связей.
— Я контактировала с ними всеми, передавала гуманитарную помощь, отсылала деньги. Я это делала до начала апреля и понимала, что за мной скоро придут, меня уже начали искать. Нас с сыном 3 апреля вывезли украинские военные, с которыми мы в то время сотрудничали.
Семью вывезли украинские военные, потому что другого способа эвакуироваться не было и Олесю уже искали российские оккупанты. Маршрут был в направлении Северодонецка, тогда (до 24 июня) там шли бои, но город ещё не был оккупирован. Потом через Донетчину, а потом почти через всю Украину. В конце концов, за три дня они добрались до Львова.
— Во Львове мы приехали к моей подруге Оле Гончар. Затем я зарегистрировала свой музей в базе, восстановила документы. И когда уже получила зарплату за 3 месяца, сняла квартиру. Теперь мы во Львове живем отдельно.
Также Олеся помогла с выездом своим сотрудникам и нашла им жильё. Сейчас организовывает эвакуацию для научных работников других музеев своего региона.
После победы Украины в войне и деоккупации Востока Украины женщина планирует вернуться в Луганск:
— Не в Старобильск. Я с нашими военными разговаривала — если мы будем освобождать наши территории, это будут границы 1991 года, а не 24 февраля 2022-го. Меня ждёт музей в Луганске, наше четырёхэтажное прекрасное здание, наша коллекция, наше имущество. Выгоним всех сепаратюг оттуда, придём новой командой. Старобильский музей останется как отдел Луганского областного краеведческого музея и будет рассказывать об истории Старобильска и его окрестностей. А мы уже будем в Луганске.
На период проживания во Львове Олеся понимает, что у неё должна быть миссия рассказывать людям на западе Украины о восточной украинской культуре.
— Здесь думают, что у нас шахты, пьяницы и сепаратисты. Я рассказываю о нашей гастрономической стороне, о конном спорте, что это аграрный край, это Слобожанщина. Рассказываю, как это прекрасно у нас на востоке.
Приехав во Львов, женщина поняла — что бы ни произошло, из Украины она никуда не уедет, потому что вся её жизнь связана с этой страной.
— Я не хочу уезжать из Украины. Я очень скучаю, потому что мои корни на востоке. Я до войны даже не думала, что моя любовь и моя жизнь настолько будут связаны с моей Украиной. Я чувствую свою принадлежность к этой культуре, к этому культурному коду.
