Родной украденный Крым

Запахи лаванды, растущей на склонах вокруг Бахчисарая, спелого инжира из дедушкиного сада близ Алушты, тёплых бабушкиных янтыков только со сковородки, можжевельника на южном побережье полуострова и дорожной пыли крымских грунтовок летом. У большинства из нас есть любимые запахи, вещи, места и воспоминания, которые ассоциируются с домом.

Обычно там, где начинается дом — исчезают тревога и неопределённость. Дом, как крепкие корни, держит нас, подсказывает, кто мы, откуда и куда идём. Для героев этого проекта, а также для многих других украинцев Крым — это родной дом. И сегодня они хорошо знают, как это, когда твой дом забирают и в течение длительного времени ты не можешь туда вернуться. Детские воспоминания, любимые пейзажи, родные люди — всё это напоминает им о ныне недосягаемом доме. А что, если на какое-то время они таки смогут там побывать?

“Родной Крым” — это серия, которую мы создали в партнёрстве с Украинским институтом. В ней наши герои в очках виртуальной реальности наблюдают за знаковыми для них местами в Крыму, делятся размышлениями и воспоминаниями о родном полуострове.

Сохранять

— Мы с братом подъезжали к Бахчисараю. Это был июль месяц и было очень жарко. Я открыл окошко в жигулях. На подъезде к Бахчисараю начал меняться ландшафт, я увидел горы и почувствовал запах лаванды. Тогда вокруг Бахчисарая было много насажено лаванды. С того времени запах лаванды — это то первое ощущение возвращения на родину.

Для актёра и режиссёра Ахтема Сеитаблаева Бахчисарай и Ханский дворец в частности стали настоящим местом силы с тех пор, как в 1989 году его семья вернулась в Крым после депортации. Именно эти места шестнадцатилетнему Ахтему показали братья в первый день его приезда на полуостров.

— Столько раз я там (в Ханском дворце. — ред.) был: приводил друзей, снимал внутри дворца некоторые эпизоды из моих лент и сам снимался. Прямо внутри дворца мы играли мой спектакль «Бахчисарайский фонтан». Так много тёплых воспоминаний связано с дворцом. Такое чувство, что я его знал полностью весь.

C начала оккупации и до сегодня российские оккупационные власти активно вывозят с полуострова в Россию объекты музейного фонда и инициируют так называемые реконструкции объектов культурного наследия на территории Крыма, ставя тем самым под угрозу их сохранение. Сейчас в этой ситуации оказалась главная достопримечательность истории и культуры крымских татар — Ханский дворец в Бахчисарае, единственная официальная резиденция крымских ханов на территории Украины и единственный в мире образец дворцовой архитектуры эпохи Крымского ханства. Сейчас часть его сооружений — в строительных лесах и надстройках.

— Это какой-то НЛО. Как-то дико выглядит, будто стадион. Оккупационная администрация говорит, что это — сохранение дворца. Насколько мне известно из личных источников и от тех, кто в своё время работал во дворце и разбирается в этом, это фактически разрушение Ханского дворца, потому что старинные балки и черепицу заменяют на современные материалы.

Говорить

Пока говоришь о доме, пусть даже и недостижимом — до тех пор о нём не забывают. Один из способов говорить о Крыме и быть услышанным — говорить средствами искусства. Джамала — украинская певица крымскотатарского происхождения. Её семья, как и тысячи других крымскотатарских семей, десятилетиями жила в депортации в Средней (теперь — Центральной) Азии. Песня «1944», посвящённая теме депортации крымских татар с полуострова в мае 1944 года, которую Джамала исполнила в финале Евровидения в 2016 году, принесла Украине победу в конкурсе. Таким образом певица говорит о своём доме, своём народе.

— Мало, мне кажется, разговоров про Крым сегодня. Такое чувство, что все уже сдались. Все уже привыкли, что есть граница, потом привыкли, что есть две границы; потом привыкли, что ограничено общение с Крымом; потом привыкли, что “а, хорошо, они там остались, значит, они предатели”; потом привыкли, что этих предателей постоянно чего-то сажают в тюрьмы; потом привыкли, что они не возвращаются, исчезают и никто о них не говорит. Это плохая штука такая, знаете, что человек привыкает ко всему абсолютно. Живешь там, где нельзя ничего сказать — привыкаешь, где можно сказать — тоже привыкаешь. Единственный рецепт, как изменить ситуацию — говорить об этом. Без двойных стандартов. Украина — европейская страна, мы идём в будущее вместе и помним о том, что Крым и Донбасс возвратятся, что люди, которые там живут, — это наши люди. Но мы о них постепенно забываем. Они становятся врагами в какой-то момент, и мы просто забрасываем их камнями, потому что нам так удобно. Нам грустно, нам надоело говорить о войне, нам надоело говорить об аннексии. Мы устали. Устали? А как крымские татары возвращались в Крым после депортации 1944 года? Сколько лет ушло на то, чтобы вернуться? А если бы они устали? Если бы они устали? Я б не знала, что такое Крым. А мы устали за семь лет. Серьёзно?

Сегодня в Украине действует ряд общественных организаций, которые являются голосом Крыма на материке. Они созданы для информирования о ситуации в оккупированном Крыму, фиксации нарушений прав человека на полуострове, правовой и других видов помощи вынужденным переселенцам. Самой известной из них является Крым SOS, которую создали волонтёры в конце февраля 2014 года, в первые же дни оккупации.

Самой известной организацией в сфере культуры, которая занимается дискурсом Крыма в украинском информационном пространстве, является «Крымский дом», который с 2017 года возглавляет Ахтем Сеитаблаев. Организация объединяет вынужденных переселенцев из Крыма и помогает им помнить свой язык, культуру и историю.

Отстаивать право вернуться

Семью всемирно известного правозащитника, лидера крымскотатарского народа Мустафы Джемилева дважды депортировали из Крыма в советское время. Сегодня он, как и другие наши герои, переживает ещё одну, так называемую гибридную депортацию. Им либо официально запрещён въезд на территорию Российской Федерации (частью которой оккупационная власть считает и Крым), как Мустафе Джемилеву и Олегу Сенцову, либо они не едут туда из соображений безопасности.

Последний раз Мустафа Джемилев был в Крыму 19 апреля 2014 года. На одном из постов, отделяющих Крым от материковой Украины, российский офицер зачитал Мустафе распоряжение о запрете въезда на территорию Российской Федерации на протяжении пяти лет. Сейчас срок запрета продлён.

— Я спросил: «А почему это вы решили запретить мне въезд на территорию вашей страны?» Тогда они сказали: «Крым — это тоже Россия». Я ответил: «Тогда вы — очень большие оптимисты, если думаете, что будете тут (в Крыму. — ред.) на протяжении пяти лет». Я и правда тогда так думал. Я думал, что эта оккупация продлится не так долго. Ошибся. Вот уже седьмой год я не могу туда въехать. В Крыму остались почти все мои родственники и друзья. За эти шесть лет очень много моих родных там умерло, а я не мог поехать на похороны.
С начала оккупации на полуострове продолжаются аресты и обыски в домах украинских активистов и крымских татар. По данным Крымскотатарского ресурсного центра, с 2014 по 2020 год статус политических заключённых и преследуемых по сфабрикованным уголовным делам в Крыму обрели 218 человек (150 из которых — крымские татары) и более половины из них до сих пор находятся в местах лишения свободы.

Диссидент Мустафа Джемилев, которого советская власть семь раз лишала свободы и который в итоге провёл за решеткой 15 лет, сравнивает советские репрессивные меры с тем, к чему прибегает российская власть в Крыму сегодня.

— Советская власть проводила обыски у инакомыслящих, у меня было где-то с десяток обысков. Приходили и говорили: «По нашим данным, у вас дома есть материалы, публикации, порочащие советский государственный строй, его политическую систему. Просим отдать их добровольно, иначе нам придётся провести обыск». Ясное дело, это была скорее формальность, потому что даже если им что-то отдавали, обыск они всё равно проводили. Сейчас такого нет. Сейчас окружают дом, все в масках, никто не представляется, никаких ордеров на обыск. Просто врываются в дом. Всех — на пол. Начинают шарить. Обыскивают, причиняя максимальный материальный ущерб и унижая человеческое достоинство.

Украинский кинорежиссёр, писатель и общественный активист Олег Сенцов стал одним из самых известных политических заключённых с начала оккупации Крыма. Его задержание, обвинение и удержание под стражей в российской колонии строгого режима явилось одним из наиболее резонансных случаев нарушения прав человека в оккупированном Крыму. В 2014 году в Симферополе режиссёра задержали российские силовики, обвинив в подготовке ряда террористических актов. Тех, кто свидетельствовал против него, заставили дать неправдивые показания во время пыток. Оккупационная власть приговорила Олега Сенцова к 20 годам лишения свободы.

В мае 2018 года, находясь за решёткой, Сенцов начинает бессрочную голодовку с требованием освободить всех украинских политзаключённых в России. Голодовка продолжалась 145 дней, пока руководство колонии не решило перевести Олега на искусственное кормление. В десятках городов мира проходили массовые акции в поддержку политзаключённого.

После 5 лет незаконного заключения Олег вернулся в Украину в рамках обмена российских преступников на украинских военнопленных. Он прошёл через похищение, арест, неправедный судебный процесс, но до сих пор, как и тысячи других, не имеет возможности попасть в родной Крым.

— Мы должны требовать возвращения Крыма и работать на то, чтобы произошли процессы, которые приведут к деоккупации. А не пытаться вести переговоры с этим режимом, который просто нам дурит голову. Я имею в виду также Донбасс, потому что для меня это тот же самый вопрос. Это проявление агрессии Российской Федерации. Мы должны с ней бороться за нашу землю, и всё.

Когда возвращаешься домой после долгого отсутствия, замечаешь пыль, скопившуюся на всех знакомых поверхностях, которых так долго не касались. Возможно, двери в подъезде стоят уже другие — их кто-то заменил. Возможно, рядом выросли уже другие здания и знакомая улица теперь выглядит иначе. Но кое-что, как и знакомые запахи лаванды, инжира и можжевельника, остаётся неизменным. Ощущение дома и желание туда возвращаться.

— Мы уверены, что эта оккупация обязательно кончится, потому что иначе быть не может. Но это, наверное, вопрос времени. Я думаю, что уже после возвращения многое будет по-другому в Крыму.